Мама на выданье - Страница 21

— Говорить мне, мистеры Ларри,— отозвался он низким рокочущим голосом; должно быть, такие звуки предшествовали извержению вулкана Кракатау.

— Так вот,— продолжал Ларри,— это касается моей матушки.

Лицо Спиро побагровело, и он сделал шаг вперед.

— В чем дела с вашими матушки? — тревожно спросил он, не скупясь на множественное число.

— Понимаешь, она собирается снова выйти замуж,— сказал Ларри, спокойно закуривая сигарету.

Мы затаили дыхание. Из всех дерзких поступков, какие когда-либо совершал Ларри, этот был самым чудовищным, грозящим непредсказуемыми последствиями.

Спиро окаменел, уставившись на моего брата.

— Ваши матушки хотеть снова выходить замужи? — недоверчиво прохрипел он.— Сказать мне, кто эти мужчины, мистеры Ларри, и я разделаться с ними. Можете не беспокоитесь.

— И как же ты с ним разделаешься? — поинтересовался Лесли; обладатель огромной коллекции пистолетов и охотничьих ружей, он предпочитал мыслить категориями убийства и разрушения, а не милосердия и гуманности.

— Как меня учить в Чикаго,— грозно произнес Спиро.— Цементный башмаки.

— Цементные башмаки? — повторила за ним Марго, заключив, что разговор касается новейшей моды.— Это еще что за обувь?

— Понимаете, мисси Марго, вы хватать эти ублюдок, извините за выражение, и совать его ноги в два ведра с цементом. Когда цемент затвердеть, вывозить его в море на лодке и бросать за борты,— объяснил Спиро.

— Разве можно так поступать! — воскликнула Марго.— Он не сможет плавать. Он утонет.

— Что и требуется,— терпеливо растолковал ей Ларри.

— Какие вы все жестокие,— сказала Марго.— Это отвратительно. Это же убийство, самое настоящее убийство. И вообще, я не желаю, чтобы на моего отчима надевали цементные сапоги или что-нибудь в этом роде. Ведь если! он утонет, мы все останемся сиротами.

— Ты забываешь про маму,— заметил Ларри. Глаза Марго расширились от ужаса.

— Пусть только кто-нибудь приблизится с цементом к маме! — воскликнула она.— Предупреждаю: я сразу вызову полицию!

— Бога ради, Марго, замолкни,— сказал Ларри.— Никто не собирался топить маму. К тому же мы не можем осуществить остроумный маленький эксперимент Спиро за отсутствием кандидата. Понимаешь, Спиро, мама всего лишь выразила пожелание, так сказать, предаться любовным утехам. Но пока не решила, с кем именно.

— Когда она решить, мистеры Ларри, вам дать мне знать, и мы с Теодоракисом надевать на него цементный сапоги, о'кей?

— Но мне казалось, мы хотим помочь маме снова выйти замуж,— заметила Марго.— Если Спиро станет надевать цемент на ноги каждого мужчины, на кого она поглядит, он же будет массовым убийцей вроде Джека Потрошителя, и мы никогда не сможем выдать маму замуж.

— Верно,— согласился Ларри.— Ты, Спиро, просто будь начеку, ладно? Не принимай никаких решительных мер, только держи нас в курсе. А главное — ни слова маме. Она болезненно воспринимает разговоры на этот счет.

— Мои губа на печати,— отозвался Спиро.

На несколько дней мы позабыли об одиночестве мамы, у нас и без того хватало дел. В местных деревнях проходили празднества, в которых мы всегда участвовали. К стволам деревьев привязывались караваны ослов (родственники селян прибывали издалека, некоторые за десять километров). Струящийся между оливами дым благоухал горящим древесным углем, жареной телятиной и отборным чесноком. Вино было красным, точно кровь убиенного дракона, и лилось оно в стаканы с таким мурлыкающим, ласковым и заговорщическим бульканьем, что невозможно было отказаться от добавки. Лихие пляски включали высокие прыжки и хлопанье по ляжкам. На первом же из празднеств Лесли задумал перепрыгнуть через костер, напоминающий чрево Везувия. Он потерпел неудачу, и прежде чем был подхвачен расторопными руками, основательно обжег свою корму. Пришлось ему дня два сидеть на надувной резиновой подушке.

Как раз во время одного такого праздника Ларри вывел из веселящейся толпы маленького человечка в чистейшем белом костюме, с красным с золотом шейным платком и с изысканной панамой на голове. Ботинки на его крошечных ногах переливались блеском, точно надкрылья большого жука.

— Мама,— сказал Ларри,— я привел замечательного человека, который жаждет познакомиться с тобой. Профессор Еврипид Андротеоматакоттопулос.

— Очень рада познакомиться,— нервно вымолвила мама.

— Я счастлив, мадам Даррелл,— сказал профессор, припадая к ее руке холеными усами и бородкой, которые скрывали снежной пеленой нижнюю часть его лица.

— Профессор не только известный гурман, он взыскательный исполнитель кулинарных шедевров.

— Полно, мой мальчик, вы преувеличиваете,— возразил профессор.— Не сомневаюсь, мои скромные опыты на кухне — ничто перед подлинно римскими пирами, на которых, как мне говорили, председательствует ваша матушка.

Мама всегда плохо представляла себе разницу между римским пиром и римской оргией. В ее представлении это были синонимы, подразумевающие щедро накрытые столы, возле которых полуголые мужчины и женщины между супом и десертом предавались занятиям, для коих лучше подходила спальня.

— А теперь,— сказал профессор, садясь рядом с ней,— могу я просить вас рассказать мне все, что вам известно про местные травы. Это правда, что здесь не используют лаванду?

Использование трав, как отлично знал Ларри, было одной из любимых тем мамы. Видя, что профессор живо интересуется и хорошо разбирается в этом предмете, она охотно включилась в гастрономическую дискуссию.